Ранним утром, около шести, Лена Мосина пришла в комнату, плюнула жвачку прямо на ковер, взобралась на табуретку, просунула голову в петлю, подпрыгнула и повесилась. Сразу стало душно и отчего-то очень захотелось в туалет, но Лене Мосиной было уже неудобно. Она потеряла сознание и хотела тут же умереть, но вдруг услышала телефонный звонок…..
— Да, я вас слушаю, говорите быстрее, мне некогда.
— Алло, здравствуйте. Это Лена Мосина? Позовите, пожалуйста, Лену Мосину?
— Ой, а вы знаете, она спит.
читать дальше
— Да что вы!! Лена Мосина спит? Так не бывает!
— Вчера смотрела телевизор до трех часов ночи, сейчас — спит.
— Лена Мосина? Смотрела телевизор?! Какую программу?
— До трех часов ночи. Вы ее любовник?
— Нет.
— Что вы хотите?
— Позовите, пожалуйста, Лену Мосину.
— Я не совсем понимаю, что вам еще нужно…
— Я просто хотел бы поговорить с Леной Мосиной. Может быть, вы ее просто не знаете? Может быть, вас там много? Посмотрите, она обязательно где-то там есть.
— Как она выглядит?
— У нее жемчужина на языке.
— Так. Смотрю… А без жемчужины на языке вам не подойдет? Брюнетка. Грудь второго размера. Язык чистый.
— Это не Лена Мосина.
— Но она тоже спит…
— Смотрите дальше. Мне нужна Лена Мосина.
— Так. Есть шатенка. Трусы белые. Спит па животе.
— А язык?
— Как же я вам посмотрю язык, если она спит на животе?
— Переверните ее на спину.
— Она проснется. Я не позволю.
— А если это и есть Лена Мосина?
— Ну, значит, она спит. Позвоните вечером.
— А больше там никого нет?
— Нет, больше здесь сейчас никого нет.
— Подождите, не вешайте трубку!
— Что вы хотели?
— Лену Мосину…
— До свидания.
— Постойте! Не вешайте трубку. Я принесу вам роз. Вы любите розы? Много?
— Нет.
— Не вешайте трубку. Хотите шоколаду? У меня есть шоколад — я принесу его вам…
— Я не сладкоежка.
— Пусть… Только не вешайте трубку.
— Долго?
— Пока не придет Лена Мосина…
… На подоконник с какого-то верхнего карниза вдруг свалился толстый рябой кот. Он рявкнул, уже было сорвался падать дальше, но удержался, извернулся и уселся на подоконник всем телом, и стал осторожно заглядывать в комнату через стекло. Наверное, ему было плохо видно: он придвинулся ближе, чтобы разглядеть, потянулся мордой, но вдруг неожиданно для себя самого ткнулся в стекло носом, отпрыгнул от испуга, сорвался с подоконника и полетел падать дальше…
— Что вы молчите, молодой человек?
— А вы почему молчите?
— Я занимаюсь своими делами. Штопаю носок. Мне не вешать трубку?
— Нет, не вешайте. Лена Мосина не проснулась?
— Ох… У вас, наверное, к ней срочное дело?
— Неважно. Давайте я лучше буду рассказывать вам забавные истории?
— Не хочу.
— Хотите, буду петь? Я знаю много песен…
— Не нужно.
— Что, вы ничего не хотите?
— Хочу кофе.
— Вот черт. Где же я вам возьму кофе? Я же разговариваю с вами по телефону?
— Тогда молчите.
— Я не могу молчать — вдруг вы тогда тоже заснете?
— Я не засну. Я штопаю носок.
— Вы будете штопать носок и тоже заснете. Кто же тогда позовет мне Лену Мосину?
— Она проснется, увидит, что трубка снята и возьмет ее послушать.
— А вдруг она ее повесит?
— Повесит? На что вы намекаете?
— А вдруг Лена Мосина просто возьмет и повесит трубку?
— И не станет ее слушать?
— А вы считаете, что станет слушать?
— Не считаю.
— Тогда не спите…
… В селе Окульевка Архангельской области жила раньше бабка Антонина. В молодости за нее сватался председатель, но она пошла за Василия, и родились у них дети: Саша, Сережа и девочка Нина. Саша родил Петю и Машу, Сережа родил Мишу и Лешу, Маша родила Анну. Миша родил Наташу, Лешу задавила машина, Анна шла по улице, когда прямо перед ней сверху свалился толстый рябой кот. Свалился удачно, на все четыре лапы, и тут же метнулся в ближайшие кусты прятаться. Анна заплакала от испуга и села на асфальт, уронив лопатку и ведерко. Маша поправила прическу, взглянула на часы, подняла Анну с асфальта, утерла ей нос платком и они пошли дальше, к песочнице…
— Алло?
— Да?
— Вы знаете, я звоню с мобильного, у меня сейчас сядут батарейки. Позовите Лену Мосину. Разбудите ее — уже пора вставать.
— Вы так считаете?
— Да. Уже все проснулись. Уже детей повели в песочницы. Вы знаете — уже пора.
— Я боюсь, она будет недовольна…
— Ничего, она сначала будет недовольна, а потом умоется и покушает, и…
— И?
— Разбудите ее. У меня кончается заряд батарей.
— Ничего. Вы позже перезвоните из дома или с работы.
— Я больше не стану перезванивать.
— Ах, даже так?
— Даже так. Мне непременно нужно сейчас. Я хочу ей сказать…
— Признаться?
— Ах, нет же… Сказать… Сказать… нужно. О главном. Сейчас. Чтобы она…
— О чем же?
— Вы же не Лена Мосина?
— А чем я хуже?
— Вам это сейчас не нужно.
— Как?
— Вам это сейчас ни к чему. Вы сейчас штопаете носок. Неужели можно так долго штопать носок? Какой же это должен быть носок? Какая дырка? А Лена Мосина спит. И я должен сказать ей.
— Вы хам!
— Позовите!
— Вы хам!!
— Немедленно!
— Вы негодяй и хам и наверняка женатый мужчина!
— Я вас умоляю…
… Голоса, голоса, шум, словно кто-то дерется, и словно коту привязали к хвосту пустую консервную банку, дети плачут, потом сразу смеются, потом шаги, снова голоса… Специальная машина урчит под окном и глотает в себя мусор… Лена Мосина еще полежала на полу, приходя в себя. Шея сильно болела, а локтем она ушиблась, наверное, о табуретку и вдавила жвачку в ковер — теперь ее ничем не выведешь… Телефон?
— Лена? Лена Мосина? Лена! Леночка, я так рад, послушайте, какая-то женщина, что у вас за женщина, зачем она, с носком, я… Уже долго, вы спали, ну что ж, ну что ж, не суть, неважно, послушайте, я звоню, чтобы вы знали, я…
— Алло? Алло? Алло, вас не слышно! Что вы хотели? Алло?
Лена Мосина послушала, как затихают вдалеке короткие гудки, вздохнула, закрыла глаза — и заснула, прямо здесь, на полу.